Добавлено: Вс 03 Июл, 2022 15:46 Заголовок сообщения: На войне, как на войне
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ. ВОДА, ГАЗ, СВЕТ, РАКЕТЫ.
24 февраля, четверг, утро. В пять утра прогремели взрывы, один, второй, третий, да кто их считал, сколько их было. Объяснения взрывам, ракетным ударам только одно: война.
Мой новый отрезок жизни, в городе после монастыря, начал не я по личной воле, но начал Бог. Накануне вселился в городскую квартиру второго по значению города Херсонской области, собираясь восстановить силы и здоровье, заработать немного денег на жизнь, на поездку в Киев.
Бог ломает планы одного маленького человека и целых народов, чтобы обратить наше внимание к Себе, нашему Творцу и Промыслителю.
Похоже, я встал последним в этих каменных многоквартирных джунглях. Просыпался и не мог поверить, что за окном взрываются бомбы или ракеты. Выглянул в окно: неподалеку, километрах в полутора-двух, за крышами пятиэтажек дымится. Туда прилетают ракеты, но огонь взрывов не видать – закрывают дома.
И на себя берут ударную волну, поглощают звуковой удар. Говорят, крайний от нас и ближний к цели дом трясся, говорят, в иных домах и стекла повыбивало.
Почти все окна нашего спального района светятся в предрассветной тьме. Люди выходят из соседних домов, грузят поклажу, все, что успели взять, и разъезжаются на автомобилях. Не помню, чтобы кто-нибудь бежал, одиночки шли средним шагом, автомобили деловито выруливали. Разъезжалось столько машин сразу, что я боялся столкновений. Но нет, водители видели друг друга, пропускали, ждали, объезжали пешеходов. Никакой паники.
Куда ехали? Тогда думал, народ двинулся на ГЭС и далее – на запад. Но позже стало ясно: у кого дача – те ехали на дачу, у кого родственники в ближнем селе – ехали в село. Некоторые сразу закупались продуктами, заправлялись топливом, другие, видать, по-быстрому отвозили близких в безопасные, по их мнению, места, чтобы вернуться за нужными вещами, продуктами и бензином.
На окраину города, где расположен электромашзавод и военная часть, стали с воем заходить штурмовики. И прогремел сильный взрыв, так что окна задрожали. Пламя поднялось на высоту девятиэтажки или даже шестнадцатиэтажки. По ширине – несколько сот метров. Было страшно. Особенно в первые минуты, в первые часы.
Но скоро, очень скоро стало понятно: по гражданским домам не стреляют. Все дома вокруг целы. Тьма рассеялась, огонь сменился дымом, а люди разъезжались, разъезжались.
Молитвы короткие, как удар ракеты: Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй. Или Иисусова. Или: Богородице, спаси нас. Даже Отче наш от начала до конца было трудно проговорить. Как родители, духовник, как духовные чада в моих бывших селах, как друзья и чада в разных городах, как братия в монастыре, откуда я только вчера выехал? Как здешние отцы, как владыка? Живы ли?
Молятся? Припадают к стопам Спасителя?
Тишину города на фоне дымовых завихрений разрезал писк пожарной машины. Это у нее сирена такая, в сравнении со взрывами крылатых ракет – писк. Видать, тушить едут. Видать, власти согласовали, потому как и пожарным не хочется становиться мишенью. Наверное, огонь подошел к складам и взорвался боеприпас. Полседьмого утра.
Это покажется странным и неправдоподобным, но в восемь утра я варил макароны на газу. Голова соображала оперативно: надо приварить побольше еды, потому как, будут ли подавать и далее электричество, воду, газ – Господь знает, но не мы, грешные.
День, 24 февраля. Оделся, вышел посмотреть, чем живет город. Надо кое-что сделать по хозяйству, надо к стоматологам в Берислав, и с войной никак не хочется свыкнуться.
Похоже, страх прошел не только у меня. Люди спешат на базар и по магазанам. Работает супермаркет АТБ, работает автовокзал. Киоски закрыты, но в зале ожидания продают билеты, и, говорят, на Берислав можно уехать.
На перроне стоит автобус, прибывший из одного из поселков левобережья. Табличка на автобусе обещает следование на Херсон. А значит, на Шилову Балку, откуда можно быстро добраться до Берислава. И водитель зазывает в автобус, но я не решаюсь, лучше дождаться бериславского, и уже во второй половине дня становится ясно: в это время между Шиловой Балкой и поселками Казацким и Веселым, примыкающими к Каховской ГЭС, идут бои.
Но поразило меня в эти часы не движение автобусов. И даже не ракетные удары, не рев самолетов. Ко мне стали подходить люди, один за одним. А я, как обычно, в подряснике и скуфье. Просили благословения. И все мужики: батюшка, я каюсь, простите меня, – на перроне.
– Батюшка, я грешник, что мне делать? – в зале ожидания.
– Батюшка, благословите! – снова на перроне.
Перешел в район рынка.
– Батюшка, у меня ночью отпечаталось на шее. Что это? Будто иероглиф какой-то, а сверху буквы: Н и В.
– Да просто у вас крестик натер, – отвечаю. – Неудобно повернулись, вот и натер, а вам кажется, что отпечатались буквы.
Но охранник, – а у человека красовалась на куртке надпись «ОХРАНА», – настаивал на своей версии, с мистическим душком, да еще, «отпечаталось» оно ему в ТАКОЙ ДЕНЬ!
– Ну, хорошо, у вас, наверное, эти буквы означают НАДЗВЫЧАЙНОЕ и ВОЕННОЕ положение.
– Да ну вас! – охранник с обидой махнул рукой и стал отходить, и правда, такие вопросы сподручнее не у священника выяснять, а у астрологов с экстрасенсами, каковым доверчивые к шарлатанству телевизионные граждане привыкли доверять.
И тотчас другой подошел, он вежливо дослушал наш с охранником диалог и спросил о крестике. Кажется, я ответил, что да, носить надо обязательно, а особенно – в такие тревожные дни.
Еще помню, в те же часы один парень поздоровался пасхальным возгласом: Христос воскресе! И на другой день кричали из окна: Христос воскресе! А некоторые едва сдерживали улыбку, а иные цепенели от страха, и многие, по их виду, «ушли в себя», соображая, что будет и как спастись.
И, чтобы уж совсем дополнить картину, о работающих лавках и магазинах. Работали исключительно продуктовые: всякая всячина в супермаркете, зелень, овощи, мясо с курицей, колбасы с сырами, хлеб, кондитерка, кое-кто выбросил на прилавок запас рыбы. Те рынки, которые закрывались воротами, так и остались закрытыми: на железных воротах замки. Оптовый работал, несколько точек. Очереди в аптеки, банкоматы.
Вечер, 24. Надо же было понять, что происходит. Встретиться с отцами, залезть в сеть. Одно ясно: война. Причем такая, какой не видали у нас с 45-го, зато испытали на себе иракцы, сербы, а еще ранее – вьетнамцы и корейцы.
В последующие дни тревога и головная боль от частых залпов и пусков ракет станут постоянными, а теперь мы дышали влажным днепровским воздухом вместе с отцом В., прошли рынок, стадион, на входе обнаружили сине-желтый государственный флаг.
На Днепровском остановилась «Таврия», отец С.
– Живой? Отец, как добрался?
Обнялись.
– Пропустили. На акафист еду.
Отец С. уехал в собор, а мы прошли к Белому дому – горсовету. На главной площади обнаружили целых семь флагов, два государственных на здании администрации, два на бывшем памятнике Ленину, там же – флаг горсовета и напротив – два сине-желтых флага на фасаде дома культуры.
Отец В. показал выгодный спуск к Днепру, откуда хорошо просматривались поселок Казацкое и сооружения Каховской ГЭС. Примерно с часа дня на той стороне, судя по стрельбе и взрывам, шел бой, это куда меня хотел отвезти херсонский водитель. Стреляли с окрестностей города, на той стороне слышались хлопки взрывов. К нам не прилетало.
Коротко поговорили с соборными отцами, всем все было ясно, никто не утомлял лишними словами. Отец С. поддался нашим уговорам и остался на ночь в соборе. А мы с отцом В., моим давним другом, завершили этот страшный длинный день в неспешной дороге домой.
Не могу опустить вместе с маловажными деталями одну примечательную встречу. Увидав меня в подряснике, встречный парень разъярился, как бык при виде красного полотна. Все, как обычно: промосковська Цэрква, да как вы молитесь, и все в том же мирском богоборческом духе.
Но мы не ушли от разговора. Человек представился – Соловей, по фамилии, и надо отдать должное, голос у него был прекрасно поставлен, соловьиный голос, а украинская речь играла образностью и удивляла литературной правильностью. Я блогер, – сказал Соловей, – выкладываю по истории Новой Каховки, по нашей культуре, ролики в ютюб.
Спасибо, что опубликовали. У меня нет слов. _________________ Есть мечта? Беги к ней! Иди к ней! Ползи к ней! Или хотя бы лежи в ее направлении...
Счастье - это когда родные и очень близкие тебе люди здоровы! Остальное отремонтируем, выбросим, купим, забудем...
Благодарю за отзыв. Если кто беспокоится - я сам безопасности, сейчас в Крыму. Дней десяьть назад по Новой Каховке запустили есть Точек, это баллистические. Все сбиты, но обломками убито двое, ок. 10 человек получили ранения. Одно из попаданий обломков - в двух-трех кварталах от кафедрального собора. Позже размещу продолжение военных дневников.
Благодарю за отзыв. Если кто беспокоится - я сам безопасности, сейчас в Крыму. Дней десяьть назад по Новой Каховке запустили есть Точек, это баллистические. Все сбиты, но обломками убито двое, ок. 10 человек получили ранения. Одно из попаданий обломков - в двух-трех кварталах от кафедрального собора. Позже размещу продолжение военных дневников.
Спасибо, что написали. Читаю со слезами на глазах.
Первая неделя поста. Самолет, телефон, хлебушек, непоминание
dm_jurevch_67
2 июля, 15:09
Продолжаю публиковать дневниковые заметки весны 2022, во время военных действий, с небольшими правками.
Первая неделя Великого поста. Первое воскресенье Великого поста. Нижний храм собора почти наполнен. Проповедь о многих почитающих себя верующими и немногих, заповеди Божии соблюдающих. Совершался чин Торжества Православия, который я давно хотел увидать со стороны. И ныне – исполнилось, пусть так, в войну, в запрете. Молитвы; услышал, как их читает владыка, особые прошения, и теперь так: «святейших православных патриархов»; «Кто Бог велий» – архидиакон пел по нотам.
Хотелось забиться в угол, чтобы меня не видели. Но не видеть меня люди не могли, и деликатно «не замечали». Умилило подаяние: одна бабушка передала теплые брюки, будто узнала, что я приехал почти без вещей, и положила «хлебушек». В войну так и следует его звать – «хлебушек», несколько тонких отрезов батона, смоченных сахарным сиропом.
Если бы мы учились у наших бабушек! Они – дети войны, они голодали, они с трудом научились выбрасывать в мусор крошки хлеба. И они помнят, в глубине долгой памяти, что подслащенный хлеб – это просто делается, это дешево и по вкусовым качествам поспорит с пряником.
А еще, наши церковные бабушки, они точно знают, что подслащенный хлеб собственного производства вполне великопостен, чего не скажешь о кондитерских изделиях. Один только перечень состава продуктов, для расшифровки которого необходим микроскоп, способен вызвать раздражение. Так зачем же грешить раздражением, и зачем задавать себе неразрешимую загадку о постно-скоромном происхождении пряника, не лучше ли подсластить?
Прохожу церковным двором собора, и возвращаюсь мысленно к своим: как они, на линии фронта? Пытаюсь уйти, но меня останавливает древняя бабушка, ей тяжело, волнуется и просит совета. Ей 84 года. Говорю то, что совсем недавно предложил своим: медленное глубокое дыхание, потом немного физических упражений, потом вслух или про себя произносите молитвы. Этот цикл повторяете несколько раз, и заставьте себя покушать, не голодайте.
И мысль, обычная, о ближних: помогают ли ей? Почему не пойдут вместе в храм, но об этом лучше не спрашивать, обязательно выяснятся алкоголь, мобилки, новости, деньги и накопление запасов мяса на черный день.
По дороге из обрывков разговоров узнаю, что где-то в городе проходил митинг. Очереди у аптек, уже привычно, все новые рыночные лавки открываются. У оптового рынка обнаруживаю очередь автомобилей. Спрашиваю, и правда, дают бензин. Многие толкают свои машины, некоторые водители заметно нервничают.
Наконец, главное, обзвонить, успокоить, посоветовать. Сейчас, наверное, все отцы так: убеждают и успокаивают, молятся сами и призывают к молитве. А людей особо и призывать не требуется, оно и дешевле молиться, чем в аптечных очередях простаивать.
Шел домой с пеcнопением: «Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне».
В К. нет света, и когда восстановят, никто не знает. Говорят, что взрывом поломало опору высоковольтной линии электропередач, и поскольку недалеко идут бои, свет погас в селе надолго.
В М. трагедия. Вчера прилетел украинский самолет, причем уже якобы подбитый, пустил по цели на окраине села несколько ракет. Как с целью, неизвестно, а двух женщин убило насмерть осколками.
Женщина шла по хлеб, у нее пятеро детей, кормить надо. Наверное, установилось обманчивое спокойствие, хлебовозка привезла хлеб, а его надо брать – разберут. А самолеты, они быстро летают, и еще быстрее стреляют, и не сформировались у нас навыки мгновенно падать в канаву, в лужу, в снег, чтобы осколки не задели. Раненый самолет, говорят, рухнул в землю неподалеку, в районе Д.
Слухи. По слухам, в Д. – совсем ужасно, но что именно ужасно, люди не знают. У сельсовета М. вывесили три флага – украинский, российский и флаг ДНР. Говорят, солдаты ДНР стоят в селе, всего несколько человек, и говорят, задача у них – не допустить мародерства.
В М. нет света, в К. нет света, и проводный интернет пропал. И линия фронта совсем рядом, изредка слышны пуски ракет, взрывы. Наверное, самые тяжелые испытания для старых моих сел, и без связи по телефону я теперь ничем не помогу, только молитвой.
Скоро телефоны замолчат, когда разрядятся аккумуляторы антенн мобильной связи, и запасные телефоны с батарейками не помогут. Потому всех обзваниваю, всем поклон, всем держаться, не унывать, молиться. Извиняюсь перед старостами, мол, то и то не имею права говорить, это к настоятелю нынешнему, который приехать не может, а звонить – звоните, а я только совет, да утешение.
Прошу в М. выяснить о трагедии пяти детей-сирот. Моя новокаховская хозяйка Н. готова взять на воспитание, под опеку или на время войны одного-двух детей.
У людей мобильные телефоны на пределе зарядки. (Конец цитаты)
На тот момент, когда я находился, примерно месяц назад, в Симферополе, в отделах по делам беженцев и по убежищу, статус беженца в Крыму оформили или подали документы на оформление восемь священнослужителей. Могу ошибиться, да и человек говорил с памяти, но цифры примерно такие: двое из Мариуполя, один или двое с Донецка, один из Харькова, один из Запорожской области. Из Херсонской области не было на тот момент зарегистрировано в качестве беженца ни одного человека из духовенства, из Киева – также, ни одного.
При пересечении границы в такие переломные времена очень важно получить достоверную информацию. В пункте беженцев в Джанкое мы ничего толком не знали. И подготовиться по интернету предварительно дома было невозможно – российские сайты не работали.
Служащие МЧС с готовностью подсказывали, какие рейсы на Кисловодск, Екатеринбург и прочие места отправляются ночью, какие – утром. И это чуть ни секретная информация: официально невозможно узнать график движения поездов, в которых предусмотрены свободные места для беженцев. На моих глазах никто не изъявил желания, сломя голову, бросаться в дальние края.
Была возможность пообщаться с волонтерами, юристами, и наверняка мы бы получили лучшее представление о том, в каком направлении следует двигаться. Но также стояло множество неразрешимых вопросов. Со мной в комнате жили неполные сутки парень из Запорожья – 24 февраля его застало в Мелитополе. Другой парень – из Мариуполя. Первый потреял все свои немалые вложения в малый бизнес в Мелитополе – удар ракеты или снаряда. У второго погибла мать, разрушены оба многоквартирных дома – его дом и дом матери.
Оба душевно были в тяжелом состоянии. Пытались молиться. В каждой комнате, где жили беженцы, были Евангелие, молитвословы, религиозная литература, как я понял, от сектантов. Никого из Джанкойской епархии, из джанкойских приходов здесь не было. И люди, застрявшие здесь, мне говорили: первый раз видим священника, вы бы помолились с нами?!
Как сложилось у мариупольца, не знаю, а запорожец категорически не собирался возвращаться на Украину – призовут в ВСУ. Почти все деньги он потратил на дорогу, от Мелитополя до границы брали порядка 5 тыс. грн. (У меня такой суммы не было, очень повезло с автобусами: от Н. Каховки до Новоалексеевки 280 грн., дальше геническим автобусом до границы Чонгар 150 грн.) От границы до Джанкоя мы доехали на бесплатном волонтерском автобусе.
Поменяли в Джанкое на рынке гривни на рубли, купили стартовые пакеты. А многие не имели денег даже на стартовые пакеты. И никто не подсказал нам, что можно оформлять соцпомощь. Запорожский парень (мелитополец) собирался перебраться в Германию, где у него жила девушка (или жена, сожительница) и дети. Волонтеры помогли ему купить билет на поезд до Санкт-Петербурга, это ок. 5-5,5 тыс. руб. Далее он собирался ехать на автобусе до Таллина, это всего 22 евро, шеген с украинским паспортом не нужен, потом переехать в Литву, где остаться работать. А после уже – в Германию.
Кстати, это реальный маршрут. Украина для граждан РФ предлагает покупать визу, иметь сколько-то минимумов на 54 тыс. грн. (т.е., 108 тыс. руб.), ехать на Прибалтику, потом через Польшу въезжать на Западную Украину. Та же схема предлагается для граждан Украины, попавших в Крым и желающих возвратиться на Украину, подконтрольную Украине: едьте в СПб, потом Таллин, Латвия, Литва, Польша, Западная Украина, родной дом, а там и в армию призовут.
Но вернемся к выживанию беженцев. Я приехал в один из райцентров, попытался по интернету что-то понять, а зря. Лучше было сразу консультироваться у юристов частных, государственных или у волонтеров. Сделал временную регистрацию. А многие не делают. Поехал в Симферополь, узнать по поводу статуса беженцев. Оказалось, легче сделать временное убежище. Три дня оформления, документы отбирают, дают документ, согласно которому перемещаешься только по РФ, а на Украину не имеешь права ехать.
Со статустом беженца сложнее. Сдаешь необходимые документы, а рассматривают их минимум три месяца! Ты должен доказать, что тебя преследовали и тебе угрожает на прежнем месте опасность. Точно так же, получаешь документ по РФ и пересекать границу с Украиной не имеешь права. Кроме того, я слышал, что дают 10 тыс. руб. помощи и за медкомиссию денег не берут.
Оказалось, всем, кто с ДНР, ЛНР и Украины, дают 10 тыс. соцпомощи, и это я узнал только недавно! Что нужно оформить? Открыть счет в банке (сейчас без пробем открывается), копия документа, налоговый снилс, тоже копия, миграционка и паспорт, копии, и все. Было раньше, у кого на украинском без русского перевода паспорт, у нотариуса 200 руб., но сейчас и эту трату вроде отменили. Как только ваши документы приняли, вы ожидаете получения денег на карточку.
Гораздо труднее с оформлением разрешения на временное проживание. Такие должны пройти медкомиссию, ок. 6 тыс., экзамен по русскому и истории (сверхлегкий), ок. 4 тыс. На работу необходим патент, ок. 24 тыс.
И, кстати, многие кидают. Знаю одного москвича, который месяц проработал, – кинули. Люди говорят, устраиваться стоит через знакомых, если они есть, или через знакомых знакомых.
Но у меня ситуация аховая – служить не могу, потому как запрет. В клиросе, в монастыре потрудиться – пожалста. Зарплаты нет, зато кормят и дают жилье. Работать на жаре не в состоянии – не то здоровье. Остается писать статьи, но библиотека в плену, – монастырское начальство не отдает. Хотя кое-какие темы все же пытаюсь отработать по сканам и файлам в компе.
Кстати, чтобы попасть в штат любой из крымских епархий, необходимо целое гражданство РФ. Более того, даже для таких прошло негласное распоряжение: с Украины в штат не брать.
Только на Бога в такой безнадеге и надежда. И на друзей. Много помогли друзья по Джанкойской епархии, где я работал в 2009 году. И друзья друзей. Было благословение, к кому обращаться, от духовного отца, но там пока никак и рассказывать рано.
И многие, многие беженцы здесь в трудном, бедственном положении. Разваливаются одни семьи, другие семьи разорваны, посмотришь, да мне еще легче, чем другим.
Очень хочу повидать своих друзей, чад и прихожан на старых приходах. Через пару недель надеюсь там быть, повезут на машине. С родными в Киеве связи нет. С херсонскими также связи нет. Спаси их всех Господь.
Продолжаю публикацию дневников, записанных во время войны на компе или в тетради.
Бои за правдивую информацию. Из дневников первых дней
Война, смерть, страдания; обрыв связей с родными, близкими, партнерами, друзьями. Мы развращены легкой доступностью связи, молодое поколение не имеет представления об очередях к телефонному аппарату, об ожидании соединения межгорода на почтампте. Просто ожидать, просто молиться, заниматься привычным и совсем непривычным трудом, не нуждаться в связи и интернете – на это далеко не всякий способен даже из монашествующих. Тем паче, есть долг, обязательства, семейные связи, партнерство, да вот же, есть же долг любви и самопожертвования.
Из записей в летопись военных событий. Населенные пункты, кроме крупных, заменяю заглавными буквами.
День третий. Приидите ко Мне, вси труждающиеся и обремененные. Только теперь, на третий день, взял себя в руки. Мое главное дело – молитва. И уже после молитвы, в молитве, в бесстрастии, во Христе – помощь близким и духовным чадам. Под гром выстрелов, с болящей головой, через собственные страхи и неопределенность настоящего положения и ближайшего будущего – взывать к Богу. Не ради себя, своей шкуры – но ради ближних.
Необходимо сделать так, чтобы мои публикации в блогах приобрели качество и значение молитвы, то есть, чтобы стали богообщением, и чтобы телефонные разговоры были проникнуты молитвой. И мой выход в город должен быть молитвенным, иначе страхи и страстные помыслы закрутят в свой водоворот, а из водоворота вырваться трудно. Особенно, когда вода тянет за собой неумолимо. Так же неумолимо тянут в водоворот родные и близкие, выстрелы и злые помыслы, поскольку я, и только я, своими греховными страстями отвечаю на призывы извне.
А ведь, преподобный Паисий сказал, что нет оправдания нашему неведению, если мы не младенцы и не лишены разума.
День восьмой. Четверг. Странный город Херсон. По названию – великий город, осколок Рима и Византии. Но великие люди проходят сквозь него, как прошли императрица Екатерина, повсюду побеждающий Суворов, поэт, прозаик и историк Александр Пушкин, святой мученик царь Николай,фельдфебель Чапаев, а остался навечно один строитель города Григорий Потемкин.
День девятый. Собирайте себе сокровища не Небе. Пятница. Большой шопинг. Народ на улицах. Очереди. Крупы, хлеб, аптеки, банкоматы. Собаки голодные, вздрагивают. Неврозы, массовый психоз, озлобленность.
День одиннадцатый. Прощеное воскресенье. Множество народа. Толпы. Гулянья и продукты. Народ в храме.
День двенадцатый. Великий пост. Множество народа. Открытые кафе. Полупустой храм. В кафе продают черный хлеб. Девушки в кафе из К. и «БАМа», чудесное исцеление девушки от фурункулеза во время Литургии в монастыре несколько лет назад. Многие просят благословения, здороваются.
День (15). 10 марта. Четверг первой седмицы Великого поста. Танки в Мыловом. Ночью город замело снегом. Город приходил в себя, заработали даже отдельные магазинчики канцелярских товаров, галантереи и кафе. Почти все водители легковых автомобилей и бусов цепляли на антенны, на зеркала белые «флаги» – ленты, платки, куски белой материи и маски. Причем маски цепляли и белые, и синие, с тем расчетом, что, если понадобится, и синяя маска сойдет за белый «флаг». А из людей белые повязки носили немногие.
Вчера пришли вести из К.. Якобы по трассе в сторону Д. двигались русские танки и якобы в Д. стреляли. Я созвонился с прихожанами малых приходов – М. и Р.
– Да, батюшка, у нас стоит много танков, русские. Ходят по селу, никого не трогают.
Как мог, успокоил и посоветовал читать на период пребывания танкового подразделения 26-й псалом, четыре раза утром, столько же – днем и столько же раз – вечером.
А в Р. от наступления российского подразделения ожидали самого ужасного. Кто-то из Н. К. созвонился с жителями М., и вот что они узнали: русские солдаты якобы выбили двери в школе, детском саду и доме культуры, чтобы там заночевать. Потому как подразделение было крупное, одних танков около 80-ти. Все магазины они якобы разгромили и ограбили.
Сама прихожанка была настолько напугана сообщением, что вышла из дому и побрела, куда глаза глядят. К счастью, она зашла к одинокой соседке и вдвоем они провели бессонную ночь, ожидая худшего. Мы созвонились, я попытался ее успокоить, но опровергнуть сообщение не мог. Попросил читать 26-й псалом, 90-й псалом, продолжать делать 12-ть поклонов с молитвой о мире.
А утром 10 марта, получив благоприятную информацию от церковной старосты М., поспешил окончательно успокоить наших р. [селян]. М. [селяне другого села] ссылались на то, что видели собственными глазами, а также на сообщения людей, близких к председателю территориальной общины: двери не взламывались, но председатель открыл двери клуба, чтобы там заночевали танкисты и прочие военные. Магазины не взламывались, да там, на самом деле, и брать-то нечего, люди давно все раскупили. Киоск нашей старосты никто не тронул, другие киоски также не взламывались. Военные обещали скоро уехать дальше, через день-два, чтобы не причинять людям беспокойства.
– Батюшка, меня трусит, ничего не могу с собой сделать, – говорила М.
Вспомнил одну из рекомендаций при сильном стрессе, панике во время военных действий, и предложил церковной старосте Р. М. глубоко и медленно подышать, потом произнести несколько коротких молитв, Иисусову, Богородице, Дево или Отче наш, затем сделать физические упражнения. Повторить несколько раз, позаниматься хозяйством, хотя бы и не до хозяйства теперь человеку, покушать, даже через силу.
Попросил старосту передать поклон и благословение всем нашим, успокоить их. Те же страсти охватили К. Пока военные с председателем ОТГ вывешивали украинский флаг вместе с российским, обещая добавить к ним флаг ДНР, в К. кипели страсти: якобы русские захватили сельсовет, русские ходят по М. с мешком и собирают в них курей, пограбили магазины в М. и собираются нагрянуть в К., ездят на КАМАЗах и кидают в них свежезастреленных из автоматов свиней.
Откуда взялись эти байки, кто их насочинял? Тем временем, пока к. [селяне] «думкою багатіли», русское подразделение продвинулось к Д. и далее в направлении Н. В К. никто не заехал даже на церковь посмотреть. А в М., по словам местных жителей, остались несколько грузовых автомобилей «урал» с крытыми кунгами и буквой Z.
Очень мне понравилось, что Л. А. в М. помогали соседям, близким, прихожанам. Та взаимовыручка, та действенная любовь, к которой я призывал к. [селян].
Это были дни, когда работали еще бесперебойно водафон и киевстар. Когда ночью неплохо тянул 3G, а иногда и утром, и после обеда. Это были дни, в которые мои близкие, чада, прихожане, успели утонуть в информационных потоках. Бултыхались, звали на помощь, хватались за соломинку, пытались, как барон Мюнхаузен, вытащить себя из трясины за собственные волосы. Полагаясь на собственное разумение, на вбросы новостных каналов и особенно, на советы соседей, родных и близких, набравшихся тех же новостей.
Все само собой налаживается. Неожиданно легко, мягкими проворачиваниями, вытащил из замка ключ, который не мог вытянуть две недели. Нашел отвертку и мгновенно починил дверцы буфета. Вот, если бы и общественная жизнь так же легко, вдруг сама собой наладилась, но в жизни такого не случается. Тысячи судеб поставлены на грань перелома.
На сайте епархии опубликована статья о благотворительности для населения Новой Каховки со стороны хозяйства «Асканийское» и Новокаховской епархии. Авторы публикации с гневом опровергают клевету неких неназванных лиц, которые обвиняют православных в сотрудничестве с русскими и русским молоком. На самом деле, пишут авторы офсайта, молоко раздается у кафедрального собора Украинское и привозят его с большим трудом Украинские Священники. Чтобы клеветники хорошенько все поняли, слово «украинский» написали с заглавной буквы.
(К фото) Раздача молока у кафедрального собора Новой Каховки. Бочки привезли легковым авто. За воротами - очередь человек 100-120, пускают по несколько человек
И я свидетельствую. Молоко поначалу привозил священник УПЦ отец Н., из прихода, где дают молоко. А позднее, чуть не в течение месяца, молоко возил отец С. с другого прихода. Оба отца – мои друзья. И такие перевозки, действительно, дорогого стоили, выматывали. И как отец С. доставал соляру – отдельная история. А могли стоить жизни.
Вторник. 15 марта. Переправа роженицы
Новости из Качкаровки. В село накануне войны приехала женщина из Горностаевки. Ой рожать, и надо делать кесарево сечение. А местные наши врачи, азербайджанец и его жена Анна, семейный врач по Качкаровке, уехали, видать, стали беженцами.
В Берислав ехать нереально – близко фронт, по селам на трассе стоят военные, блок-посты. Пробовали – разрешения не получили. И тогда ее переправили водой, через Днепр, на моторном дубе, и стало известно, что женщина сегодня успешно родила. Переправили ее в Горностаевку, это с Качкаровки порядка 15-20 км по воде.
Среда. 16 марта. Мирный город, слухи и партизаны
Вышел сегодня на оптовый, на рынок, в центр, и сложилась полная иллюзия мирного города. Посидел в кафе с чашечкой кофе и постной булочкой с печеным семенем льна, разговаривал по телефону. Все столики были заняты, напротив меня тесно расположилась группа, по виду приезжих, и совсем не молодежь, скорее старших и совсем пожилых людей.
Говорили о чем угодно, только не о войне. Чувствовалось, люди немного скованны, немногословны, чуть заторможенны, и нигде не увидишь былого безудоржного кафешного веселья, молодежной дерзости. И так не только в кафе, так и на улицах. Только одна маленькая девочка на самокате с говорящей куклой захлебывалась от радости, догоняя на тротуаре свою маму.
А ведь, такое состояние благоприятно для молитвы. Наверное, многие и многие стали молиться, кто как умеет.
Стою в очереди в супермаркет «Торба». Здесь образовался небольшой говорящий хвост.
– Слухи! – улыбнулся худощавый мужчина лет сорока, отвечая на не услышанное мною сообщение одной из собеседниц.
– А ко мне заехали. Не хочешь уходить – застрелят, те или те, – сказала молоденькая невысокая женщина, почти ребенок.
– Как, заехали? – уточнил худощавый.
– А как всегда, не спрашивают, – безапеляционно вставила низенькая полноватая женщина средних лет.
– Как, ¬– на танке, на огород, – ответила молоденькая.
– О, плуг можно прицепить, – нашелся худощавый.
– Та сдаются, сдаются, вон, в Высокополье целый полк вчера сдался в плен, – перебила худощавого низенькая. – Им сказали, на учения, они срочники, обманули их, не хотят они воевать. Говорят: украинские солдаты та-а-акие киборги, мы не хотим с ними воевать.
И женщина показала руками, разведя их, ладонями вверх, какие они киборги.
Новости с прихода, все по телефону. Решилась староста А. проведать свой киоск, чтобы своими глазами убедиться в его целости и сохранности. Влезла на велосипед, приехала: киоск на месте, замок на месте.
Собрала все ценное, документы, только на велосипед садиться – солдаты. Которые из ДНР. Они готовили себе покушать в кафе, и трапезничали там.
Испугалась А.
– Хлопци, ви ж мэнэ не трогайтэ, мне восемьдесят лет, и сын у мэнэ инвалид, инсульт у нього.
– Та що ви, бабуся, не бойтесь, живить триста лет! – один из солдат балакал по-украински.
– Пока мы здесь, все хорошо будет. Мы охраняем вас, бабушка, – добавил другой солдат.
Эту историйку рассказала мне староста А. и прибавила: «бачытэ, батюшка, та воны люды, воны нормальни». Тяжело ей сейчас, на старости лет оказалась в гуще военных действий.
– Как там Я., не трогают его? – спрашиваю.
– Та не, всэ добрэ. Я тилькы нэ знаю, як можуть наши так робити.
– Що роблять у вас?
– Та взялы, ночью флагы поризалы. Тоди вони нови флагы повисылы. И оцэ знову поризалы, – рассказала староста.
–Ага, партизанят. А могут за это и…
– Та всэ могут, батюшка, молиться за нас.
Да, на войне, как на войне. Сидим в кухне, правобережье, слышим ракеты. Я отхожу после переезда через ГЭС - жара, солнце, да и нервы немного реагируют. Смотрю инет, слышим легкий гул ракеты. Одиночная. Потом другой раз. Мне говорят: иди посмотри. Выхожу: дым. Отхожу дальше: поднимается внушительный гриб дыма, вычисляю направление, есть инверсионный след. Неужели прилет?! Но ведь взрыва не было! Приходим к убеждению: отлет.
Прибавляю фрагмент из воспоминаний последних дней.
Как бы опытный отолоринголог определил нынешние события? Думаю, возможен и такой вариант: взрыв, стрельба, пальба, канонада, детонация, обстрел, артобстрел, бомбежка, контрбатарейная борьба, удар, серия ударов, одиночный удар, выстрел, очередь, пуск ракеты, залп РСЗО, гул, визг, свист, хлопок, рокот, эхо, ничего себе, ого, бум, бэхнуло, бамкнуло, бухнуло, гахнуло, долбануло, бомбануло, прогремело, врезало, прогудело, подбросило, сотрясло, достало, не достало, отлет, прилет, попало, не попало, пронесло, Господи, помилуй, спаси и сохрани, аминь, приими Боже душу раба Твоего.
6 мая, пятница. Великомученика Георгия Победоносца.
Прошелся по городу от автовокзала через рынок до собора и Рабочего поселка. Атмосфера расслабленности, люди живут своей жизнью.
Сдавленное недовольство, а у иных недоумение: «Представляешь, 2 мая в одесском Доме профсоюзов нацисты сожгли пятьдесят человек. Нацисты! Представляешь?!» – говорит одна девушка другой. Видать, им, двадцатилетним, в 2014 году было по двенадцать лет.
Уже в полный голос говорят, не скрываются. «Надо ехать, хочу ехать, а как? – денег нет», – говорит парень постарше. И неизвестно, куда ехать собирается, в эмиграцию на богатый Запад, или на заработки в Крым и Россию.
Многие приветливо здороваются: мужики, дети. Но никто не произносит пасхальные слова «Христос воскресе!». На «здрасьте» и «добрый день» отвечаю: «Христос воскресе!» – и почти все улыбаются, говорят: «Воистину воскрес!».
Один напал: «Можно вас на тридцать секунд? Скажите, сколько будет продолжаться этот бред?» Рассказываю о грехах, о Промысле Божием, но он тут же заученно со злостью рассыпает цифры убиенных 7 миллионов в гражданскую, 6 миллионов в голодомор, а на Великой Отечественной его счетчик и вовсе сбился. «Ну, почему, – говорит, – негры лучше нас живут?».
И что ему ответишь? Что нужно молиться, каяться, думать о своих грехах, а не о чужих. При слове «православие» его аж перекорежило, бедного. И тут же встретилась «наша», в косынке, православная. Глянула на меня, и тут же: «Батюшка, вам нужен хлеб? А гречка?» Я поблагодарил, и на душе стало светлее, и обычные пасхальные «Христос воскресе из мертвых», «Воскресение Христово видевше» полились в уме свободнее, легче.
В этот день престольный праздник у духовного отца. На Георгия.
Несколько дней по возвращении в Новую Каховку пропускаю. Переехал на другой берег. И здесь жарко. Совсем жарко.
С вечера резко захотелось спать, не засиживался, около 11 лег, в первый раз попробовал надеть бируши. И около пяти часов утра бируши «сработали»: окна дрожали, легко звенело стекло, с улицы доносились удары. Похоже, взрывы, неужели прилеты? серия, с интервалом 15-30 секунд.
Встал: света нет, воды нет. Обзора с окна никакого, за четыре метра – стена соседского дома, вокруг виноград. Ну, да, разрушений не обнаружено, лег спать до шести, осмотрелся: стекла, если что, пойдут мимо, рама мимо, можно спать, с шести до семи – правило.
Храм. Крестный ход. Осеняю на все стороны иконой. Краткий молебен. Все молчат. Подавлены. Некоторые не хотят возвращаться домой: здесь спокойнее, по храму не гахнут. Может быть, наверное,не гахнут. На ходу бросают аббревиатуру пилорамы, расстрелянной ночью в южной части города. Наверное, там техника стояла.
Читаю акафист преподобному Сергию Радонежскому. Читать радостно, только с пением немного нескладно.
Как бы опытный отолоринголог определил нынешние события? Думаю, возможен и такой вариант: взрыв, стрельба, пальба, шмалять, канонада, детонация, обстрел, артобстрел, бомбежка, контрбатарейная борьба, удар, серия ударов, одиночный удар, выстрел, очередь, пуск ракеты, залп РСЗО, гул, визг, свист, хлопок, рокот, эхо, ничего себе, ого, бум, бэхнуло, бамкнуло, бухнуло, гахнуло, долбануло, бомбануло, прогремело, врезало, прогудело, подбросило, сотрясло, достало, не достало, отлет, прилет, попало, не попало, пронесло, Господи, помилуй, спаси и сохрани, аминь, приими Боже душу раба Твоего.
Говорят, кто-то из местных передает сведения. Во времена фейсбука, в первые месяцы войны, по группам сбрасывали фото образцов военной техники русских, предлагалось на такие машины партизанить и сдавать их местоположение украинским спецслужбам. Но мне здравый смысл подсказывает, что ныне на дворе XXI век, и основную часть данных украинские военные с подробными координатами получают от американских и британских спутников. Если только небо не заволокло тучами. И с БПЛА.
Местные пишут, пострадали несколько домов: как обычно, стекла, рамы, где были деревянные – разворотило, где пластик – вывернуло. И снова советуют приоткрывать металло-пластиковые окна на ночь, ставить на подоконник пятилитровый бутыль с водой. Логично, все так советуют, только окна моей квартиры в Новой Каховке спасло другое - окна были наглухо закрыты.
Кабельный интернет появлялся в воскресенье и снова пропал. Мобильный едва работал. Наконец, удалось и мне подключиться к местной мобильной связи: подошел к продавцам пополнений, дал деньги, а они говорят, что у меня симка не подключена, предложили набрать комбинацию 0515 и выполнить команду оператора. Набрал, и действительно, заработало, на счету появились деньги и пополнение не потребовалось.
Снова пришла жара. И снова стреляли. И паки прозвучало около восьми-десяти ударов. Один из последних – гулкий, громкий, с металлическим отзвуком. Стекла не дрожали, раму не трясло, наверное – отлеты. Ведь на моих глазах в прошлые дни серьезно отлетало.
Но нет, нет, Берислав и правда, стал мишенью. Во время крестного хода на авто, с иконой, крестом, святой водой и кропилом, увидали дым. Горело в южной части города, в промзоне. Война, на войне такое случается.
А до первых прилетов, в ночь с воскресенья на понедельник, город ни разу не подвергался обстрелам ни РСЗО, ни артиллерией.
Особую истовость во встрече крестного хода имеют цыгане. Надо же, и в первые месяцы, при взлете цен, они выставили загодя закупленный товар на своих автомобилях и сбили цены. Цыгане, ромы – системный элемент. Показали украинцам, как надо жить во время кризиса.
Принимаю меры предосторожности на ночь: убираю с подоконника кактусы. Не хватало только, чтобы взрывной волной меня кактусами накрыло! Осматриваю подвал моих друзей, у которых живу. Да тут настоящее бомбоубежище: лежаки с матрасами и одеялами, бутыли с водой, огромный бутыль с вином, наверное, и сало в наличии.
Газа нет. Говорят, повредили газовую трубу на ГЭС. Обстрелы утром где-то поблизости.
Вечером пошел обстрел невдалеке, с запада или северо-запада. Стали считать: раз, два, три, четыре. Досчитали до двадцати пяти ударов и сбились. После фиксировали только большие серии. За час-полтора по оим прикидкам было до 200 ударов. Но сколько из них прилетов, сколько ПВО и сколько отлетов – Бог весть.
Крестный ход. Совершили несколько крестных ходов. Обычные – вокруг храма, по городу, и необычный, на поле.
Видим из машины: в степи на окраине города идет густой черный дым. Подъехали ближе, до кладбища, оказалось, дым за городом, и временами я замечал языки огня. Когда вернулись, решили ехать снова, с арендатором, боялись, что горит его пшеница. А стрельба с западной стороны нарастала, высоко в воздухе растекался дым, видать, прошло попадание.
Вышли на трассу, четко увидали: очаги дыма идут с западной и северо-западной стороны. А углубились на пару километров, стало ясно, очаги огня далеко – где-то в Н. и У.
Возвращались на авто, у ближайшего села заметили: вспыхнул огонек, быстро летит вверх и будто заворачивает в нашу сторону. Как одиночный фейерверк. Водитель прибавил газу, будто пытаясь уйти от траектории полета. Но огонек, как появился неожиданно, так и исчез в воздухе. Только после этого я понял: сработала ракета ПВО по вражескому объекту. А уж, поразила цель или нет, так и не догадался.
Вечером прошли слухи об очередном сбитом самолете. И я уже не удивился местной болтовне: будто сами русские сбили русский самолет. Не удивлюсь, когда правда выяснится обыденная: ПВО РФ в районе села Мылового сбило очередной Миг или Су, срочно отремонтированный из бэушных материалов, давно списанный, пилотируемый летчиком с нулевым налетом часов.
Все, молиться и спать. Нам всякий случай, снова переставляю кактусы с окна.
20 июля. Ночь. Не спать – молиться!
Серии по восемь-десять ударов звучали с двух до трех ночи, с четырех до пяти, с пяти до шести утра. Удары, взрывы, гул, хлопки будто призывали нас к молитве: молитесь, ночью тоже надо молиться. Удары были хорошо слышны через бируши.
И я прибавил к Иисусовой необычное: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, спаси и сохрани.
А утром пошли разноречивые слухи. Одни говорили: опасность нам не угрожала, были только отлеты. Другие: отлеты, прилеты, перехваты. Ну да, мне такожде показалось, будто над нашей головой сбили очередную ракету, и я ждал обломков.
Ездили в Новую Каховку. Стекло, везде под ногами стекло. Кое-где убрано кучками, но повсеместно так и валяется, спустя восемь дней после новокаховских взрывов.
Окна вырваны, разбиты, выломаны у доброй сотни домов. Странность: ряд домов, стоящих почти фронтально к эпицентру взрывов, совершенно не повреждены. А стоящие сразу за ними пострадали чувствительно, витрины забиты листами ОСБ, еще далее, чуть не за полкилометра, также пострадали.
Стою на перекрестке, жду машину. Ага, человек нарисовался, спрашивать, сейчас спрашивают либо о помощи, либо пророчества об окончании войны.
- Я сам букинский, – поздоровался худощавый человек лет пятидесяти.
- Ага, здравствуйте, – отвечаю.
- Дайте на хлеб!
Подаю на хлеб купюру.
- Букинский я, – повторяет мужчина.
- И я сам букинский, – отвечаю и называю свой бывший адрес.
Букина – это такая интересная здешняя улица. Она идет через весь город, с одной стороны – пустырь, с другой – дома вдоль улицы и многочисленные, с буквочками «а» и «б», в глубине массивов. Улица Букина, в ее северной части, примыкает с северной стороны к промзоне и пустырям, с западной – к району автовокзала, оптового рынка и промзоны.
На самом деле, жилой массив северной части Букина отстоит далековато от эпицентра взрывов, на километр, на полкилометра, а отдельные пострадавшие дома даже на полтора километра. Но, видать, сила взрыва и направленность взрывной волны оказались чрезмерными и убийственными для окон и балконов.
Между прочим, северная часть Букина уже пострадала в первый же день войны, при обстрелами калибрами, авиацией, а особенно при детонации боеприпасов на Электромашзаводе. Окна дрожали, гремело, горело, дымило. Было необычно и страшно, вспоминались фантастические и военные фильмы.
Мужик с вопросом об окончании войны. Полноватый, интеллигентный. В очках. Кто его знает, может, информатор.
Подходит, как некоторые сейчас, о, батюшка! – давай, пророчь!
- Когда война закончится?
- Бог знает. Думаю, не скоро.
- Только началась? – не успокаивается интеллигент.
- Возможно. Но, скорее, уже посредине.
- Скорей бы к концу!
- Ага, скорей бы!
Проехали по улице на промзоне. Ужасы разрушений. Заводские цеха покорежены, все стекла вышибло, выбиты местами железобетонные панели и перекрытия, трубы. Полностью разрушены несколько панельных и металлических складских помещений. Всмятку разрушен длинный складик, в котором когда-то и я закупался.
На ГЭС следы недавних ударов хаймерсами. Газопровод поврежден, обещают починить за несколько дней. Полотно дороги чистое, без дыр, почти без ям.
Херсон. Ночью из хаймерсов расстреляли Антоновский мост. 11 попаданий из 12. В мосту образовались большие дырки, только арматура выдержала. Дырки, судя по видео, по 30 см в диаметре, по полметра, некоторые чуть не до метра в одну сторону. Автомобили объезжают дыры и проходят по мосту.
Для фиксации створок окна. При взрыве они слегка задержат окно, упадут на пол и не разобьются. А если разобьются, то вода - для тушения возможного возгорания. Да и сами бутыли - наготове с водой. Могу и дополнительные бонусы придумать. С первого дня многие, и я в т.ч., набирали запасы воды. Конечно, эти запасы нужны в прохладном месте, но и теплые пригодятся.
В ближайшие дни размещу продолжение июльских записей.
Для фиксации створок окна. При взрыве они слегка задержат окно, упадут на пол и не разобьются. А если разобьются, то вода - для тушения возможного возгорания. Да и сами бутыли - наготове с водой. Могу и дополнительные бонусы придумать. С первого дня многие, и я в т.ч., набирали запасы воды. Конечно, эти запасы нужны в прохладном месте, но и теплые пригодятся.
А-а-а, теперь поняла. Но первый раз слышу. _________________ Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь!
Возобновляю публикацию записей о прифронтовой жизни.
Целый день с перерывами близкая канонада. Частая, похожая на «град», стрельба, редкая и мощная. Направление по звуку – Высокополье, Новокаменка, Трифоновка, Архангельское.
Обнаружили на территории храма необычное повреждение одного из ценных деревьев – сосны гималайской. Уже взрослое дерево, за два метра высотой, с нежной длинной иглой. Возможно, это одна из кедровых сосен, но при покупке было сказано – гималайская.
О повреждении мне сообщил отец Е. Я сперва глянул и не обратил внимания. А вечером присмотрелся и удивился: иголочки на вершинном побеге, недавно сформировавшемся из сосновой «свечки», были необычно загнуты к югу с северной стороны. Присмотрелся и к другим веткам: подобные загибания иголочек к югу имелись у восьми-девяти побегов с северной, западной и южной сторон, причем все повреждения были сделаны с одной стороны, примерно с северо-запада.
Совместно поразмыслили. Одни склонялись к механическому повреждению, будто чем-то тяжелым ударили, другие – к биологическим причинам. С северной стороны, значит, солнечный ожог отпадал, тем паче, иголочки сохранили зеленый окрас. У меня сразу же возникла версия ракетного удара, при том, что я знал, по К. прилетов и отлетов не было вовсе за полгода военных действий.
Пытался защищать ракетную версию: осколки могли быть пластидом с небольшим содержанием железа, осколков должно было быть незначительное количество, так как вершинный побег, побег-лидер, не были повреждены, но изогнуты только иглы. С осколками должна была идти локальная взрывная волна.
Но мои аргументы собеседников не устроили. Близлежащие гинкго-билоба, церцис и павловния совсем не пострадали, а значит, ракетная версия отпадает. Заметим, павловния эта, у гаража, вымахала на пять метров, гинкго поднялась до двух с половиной метров, церцис – до двух метров и столько же в диаметре размаха ветвей.
Решил молиться на крыльце дома, как в старые добрые времена – на крыльце приходского дома. Тишина, прохлада, далекая канонада. Прибавляю к Иисусовой особое прошение. В полпервого канонада стихает.
Глухая дальняя редкая канонада. На том берегу за З. большой столб дыма.
Пришли новости. Совсем раздолбали Антоновский мост, движение по нему прекращено. Захвачен якобы, если верить интернетам, плацдарм на левом берегу Ингульца между Калининским и Давидовым Бродом. ВСУ стянули на херсонское и бериславское направления большие силы.
Продолжаю разрабатывать ракетную версию. Если моя догадка подтвердится, значит, фактически с северо-западной стороны, со стороны ВСУ, был обстрелян храм.
Снова внимательно осматриваю близстоящие деревья. И нахожу характерные повреждения на павловнии! Значит, все механическое отпадает: повреждения павловнии на высоте от двух до четырех метров подсказывают траекторию удара. Град обычный, ледяной, также отпадает, так как траектория слишком косая, примерно под 45°, молния отпадает, потому что нет обожженных веток или стволов.
В 2020 году, когда высадили отдельные деревья павловнии и рощу, у первогодков саженцев листья достигали 50-60 см, а у павловнии у дома – 70-80 см в длину и ширину. В тот год случился сильный град, и мне пришлось реанимировать саженцы с большими листьями. Листья были в одних местах пробиты градом, в других порваны в клочья, а чаще всего края листьев были порваны. Подобные повреждения я заметил и теперь: края отдельных листьев были порваны в клочья. А ведь, приходилось наблюдать все возможные повреждения этого дерева, и обгрызания насекомыми, улитками, червями, и высыхание от недостатка влаги.
Павловния у гаража имела повреждения, схожие с градовыми. Я уверился в ракетной версии, однако, что и как летело около дальнего конца гаража и тыльной стороны теплого храма, ума не приложу.
Около храма идет Н. Говорит «здрасьте». Спрашиваю, почему самовольно переместили и разбросали мои вещи?
- Так вы же в Крым уехали, мы и подумали. И война, потому что. И отец Н. благословил.
- Вы понимаете, что это воровство?
- Я покаялась.
- Богу надо истинное покаяние. Верните все, как было.
Рассказ А. о Катеринах Т. и К. Одна ждет-не дождется освободителей, другая на смерть спорит с Н. Б., братом Ю.М., защищает русский язык, право на язык, на образование на русском, говорит о перегибах, несправедливости власти. А она, между прочим, западенка по происхождению. Не ожидал от нее столь доброго и разумного поведения. Видать, как пришли тяжкие времена, иные забыли все доброе накопленное, а иные вспомнили все хорошее, всех настоятелей, их труды, доброту и терпение.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
FAQ
Поиск
Пользователи
Правила форума
Регистрация
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
